6.1. Государственная политика в отношении «советских» немцев
Уже отмечалось, что принятая 2 ноября 1917 г. советским правительством «Декларация прав народов России», провозглашавшая право народов на самоопределение вплоть до отделения от России, преследовала тактическую цель – обеспечить большевикам поддержку нерусского населения России. На самом же деле в своих программных установках большевики рассматривали национальную идею, чувство национальной идентичности, приверженность национальному интересу как главное препятствие на пути создания мирового коммунизма. Поэтому установка на постепенное исчезновение национального начала входила неотъемлемым элементом в социальную, социокультурную и политическую программу большевистского режима в СССР. Реализация такой установки предполагалась именно через национально-территориальный тип автономии и федерации, поскольку в этом случае, по мысли большевистских лидеров, обеспечивались централизм Коммунистической партии, её цементирующая роль между всеми этно-политическими образованиями, возможность осуществления ею властных и управленческих функций в интересах создания всемирного бесклассового коммунистического общества без государств и без национальных различий.
Дробя Россию на национально-территориальные образования, большевики, кроме того, стремились представить мировому пролетариату образец будущей «Всемирной Федерации Советов». Лидеры большевиков неоднократно пытались выступать от имени этой «Федерации», ещё не существующей. Так, нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин неоднократно заявлял в своих выступлениях, что «Советское правительство является представителем не только рабочего класса России, но и всего эксплуатируемого человечества».
Таким образом, национально-территориальная автономия для большевиков являлась лишь одним из инструментов реализации своих утопических идей о мировом коммунизме. Отсюда, как показывает, в частности, исторический опыт существования автономной республики немцев Поволжья, немецких национальных районов в различных регионах страны, сформировалось и соответствующее отношение к ней в практической национальной политике. Особенно ярко это проявилось в 1920-е годы.
Руководствуясь своей утопической доктриной, большевики продолжали ожидать мировую революцию и старались подтолкнуть её прежде всего по линии Коминтерна и путём поддержки антиправительственных группировок в целом ряде стран. Кульминацией этой политики стали события 1923 г. в Германии.
|
|
| Коминтерн |
Осенью 1923 г., в связи с обострением социально-политической обстановки в Германии, в область немцев Поволжья и в некоторые другие регионы компактного проживания российских немцев поступили указания ЦК РКП(б), которые предписывали местным партийным органам развернуть самую широкую пропаганду и агитацию «среди всех слоёв населения» по вопросу «о возможности справедливой войны в поддержку германского пролетариата». То есть ставилась задача подготовки общественного мнения к возможной отправке в Германию «добровольцев» из российских немцев, которым бы пришлось помогать местным коммунистам осуществлять «социалистическую революцию» в Германии.
Российским немцам, как видим, отводилась важная роль в осуществлении коминтерновской авантюристической политики экспорта революции. Несмотря на все ухищрения организаторов, кампания не дала ожидаемых результатов. До сведения ЦК РКП(б) было доведено мнение подавляющего большинства опрошенных поволжских немцев, что «крестьянство сознаёт необходимость поддержки германской революции, но предпочитает, чтобы эта поддержка была экономической и моральной. Слишком живы ещё воспоминания об империалистической и гражданской войнах...» Возможно именно это мнение оказало отрезвляющее воздействие на тех, кто готовил авантюру с оказанием помощи германской революции.
Фактор «грядущей революции» в Германии сыграл ведущую роль в решении преобразовать область немцев Поволжья в автономную республику.
В октябре-ноябре 1923 г. руководство немецкой автономии подготовило и направило в ЦК РКП(б) докладную записку с обоснованием необходимости
преобразования автономной области немцев Поволжья в Автономную Советскую Социалистическую Республику немцев Поволжья. Выдвигалось несколько причин необходимости такого шага, все они, так или иначе, связывались с престижем немецкой автономии за рубежом.
Ратуя за преобразование области в АССР, областное руководство, прежде всего, связывало этот акт с острой социально-политической обстановкой в Германии, полагая, что торжественное провозглашение АССР немцев Поволжья окажет «мощную политическую и моральную поддержку борющемуся германскому пролетариату». Провозгласить республику предлагалось на очередном XI съезде Советов автономной области, до которого оставалось чуть больше месяца.
Другой важной причиной стали достигнутые к тому времени некоторые успехи во внешнеэкономической деятельности за рубежом. Руководство области надеялось, что провозглашение республики «даст новый толчок к укреплению и развитию наших заграничных операций… и будет в интересах не только области, но и всей Советской республики».
В качестве внутренней причины выдвигался факт создания Нижне-Волжской экономической области. Во избежание путаницы («область в области»») центр склонялся к мысли переименовать немецкую область в округ, по аналогии с другими административными единицами, входившими в состав экономической области на Нижней Волге. В докладной записке не без основания выражалось опасение, что такое снижение статуса немецкой автономии вызовет недовольство населения, негативно отразится на взаимоотношениях с центральными наркоматами, поставит немецкий округ, в случает его создания, в сильную зависимость от нового областного центра и, что особенно подчёркивалось, «может нарушить все наши налаженные взаимоотношения с заграницей».
Москва сочла доводы руководства области немцев Поволжья убедительными. 13 декабря 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановило «реорганизовать» автономную область немцев Поволжья в автономную республику в составе РСФСР. Автономная Советская Социалистическая Республика немцев Поволжья была провозглашена 6 января 1924 г. в первый же день работы XI областного съезда Советов, который тут же объявил себя I съездом Советов АССР немцев Поволжья.
По поводу провозглашения республики съезд Советов принял специальное постановление, в котором содержалось обращение к германским рабочим. В частности, там говорилось: «Съезд обращает внимание борющегося германского пролетариата на нашу маленькую автономию и этим ещё раз подчёркивает различие между демократической свободой Германии, попираемой как собственным, так и европейским капиталом, и действительной свободой национальностей, объединённых в Союз Светских Социалистических Республик».
|
|
| Первое правительство АССР немцев Поволжья. 1924 г. |
Съезд Светов избрал руководство новой республики – Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) АССР НП в составе 50 членов и 10 кандидатов в члены, утвердил Совет Народных Комиссаров. Первым председателем ЦИК АССР немцев Поволжья стал И. Шваб, председателем Совнаркома – В. Курц.
20 февраля 1924 г. ВЦИК и Совнарком РСФСР издали совместное постановление, в котором узаконили решение съезда Советов немецкой области о преобразовании её в АССР, определили структуру аппарата государственной власти новой автономной республики.
В целях усиления за рубежом пропагандистского эффекта от провозглашения АССР немцев Поволжья, по согласованию с центральными партийными и советскими органами СССР, ЦИК и Совнарком немецкой республики подготовили и 5 апреля 1924 г. издали совместное постановление «Об амнистии в связи с образованием АССР НП». Этим документом освобождались от наказания рабочие и крестьяне – «участники политического бандитизма на территории АССР НП», лица, совершившие мелкие уголовные преступления. Одновременно разрешалось возвращение домой эмигрантов. Амнистия не распространялась на «активных врагов советской власти».
|
|
 |
| Председатель ЦИК АССР немцев Поволжья И.Шваб | Делегаты 6 конгресса Коминтерна выступают в Покровске |
Реально амнистия была осуществлена в весьма ограниченном масштабе, носила ярко выраженный «классовый» характер и использовалась, прежде всего, в пропагандистских целях. Власти Немреспублики по каждому конкретному человеку могли лишь ходатайствовать перед центром. Право принятия окончательного решения об амнистии того или иного осуждённого принадлежало ВЦИКу РСФСР. Центр неохотно осуществлял амнистию, особенно предвзятое отношение было у него к эмигрантам. В результате, из многих тысяч эмигрантов, доверчиво откликнувшихся на амнистию, распродавших всё своё имущество и решивших вернуться в СССР, на Волгу попало лишь чуть больше трёхсот, остальные, в связи с отказом советских властей, попали в крайне тяжёлое материальное положение. Тем самым моральному престижу Советского Союза за рубежом был нанесён серьёзный урон.
- Письмо председателя Совнаркома АССР НП В.Курца секретарю ВЦИК А.Енукидзе
- Решение комиссии Политбюро ЦК РКП
Политические соображения недвусмысленно лежали и в основе закрытого постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 августа 1925 года по республике немцев Поволжья. Немецкой автономии на Волге предоставлялось право иметь своего представителя в Торгпредстве СССР в Берлине, осуществлять все экспортно-импортные операции непосредственно своими представителями. Существовавшему в АССР НП Немецко-Волжскому банку сельскохозяйственного кредита («Немволбанку») предоставлялась определённая свобода действий за рубежом, прежде всего в Германии, доходы от концессии, образованной в АССР НП передавались непосредственно в её бюджет.
В условиях осуществлявшейся тогда в СССР жёсткой монополии государства на внешнеэкономическую деятельность предоставленные Немреспублике права выглядели беспрецедентными. Делалось это, как прямо говорилось в постановлении, учитывая «политическое значение Немреспублики». В этих же целях было признано необходимым «ускорить оформление Конституции Немреспублики», проводить уже упоминавшуюся амнистию эмигрантов, усилить Республику немцев Поволжья кадрами немецкой национальности, поручить обкому ВКП(б) АССР НП «обслуживание» немецкого населения всего СССР. Подчёркивалась необходимость усиления культурных связей Немреспублики с Германией и разрешался «выезд ответственных работников Немреспублики в Германию для ознакомления с её жизнью и достижениями».
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) раскрывает нам ещё один политический аспект, связанный с экспортом революции. В частности, делегациям ВКП(б) в Коммунистическом и Крестьянском интернационалах предписывалось более широко привлекать «немецких товарищей» из Поволжья «к революционной деятельности в Германии».
На практике, однако, все полученные Республикой немцев Поволжья элементы самостоятельности в экономической, политической и культурной деятельности за рубежом реализовывались крайне непоследовательно и противоречиво, встречая подспудное сопротивление монополистов: наркоматов внешней торговли, иностранных дел, Госбанка, не желавших иметь у себя под боком каких бы то ни было конкурентов. Руководство АССР НП не могло сделать ни одного самостоятельного шага по любым заграничным акциям, не получив предварительного разрешения на это в ЦК ВКП(б). Каждое такое «высочайшее» разрешение приходилось, как правило, ждать подолгу. В результате эффект от предоставленных республике привилегий фактически сводился на нет. Всего несколько делегаций посетило Германию в 1925 – 1926 гг. Они полностью состояли из партийно-советской номенклатуры АССР немцев Поволжья. К концу 1920-х гг., в связи с общим «закручиванием гаек» в советском обществе, вся зарубежная деятельность Республики немцев Поволжья была свёрнута.
|
|
 |
| Председатель Совнаркома АССР НП В.Курц | АССР немцев Поволжья в 1920-е гг. Политико-административная карта |
Непоследовательность в политике высшего руководства СССР по отношению к немецкой автономии проявилась также и в акте подготовки Конституции АССР немцев Поволжья. Работа над Конституцией началась практически сразу же после провозглашения республики, разработанный проект был представлен в центр уже в конце 1924 г. Однако инициатива партийно-советского руководства АССР НП не получила одобрения, поскольку не вписывалась в государственную национальную политику. Покровску предписывалось дождаться принятия Конституции РСФСР и на её основе создать Конституцию АССР немцев Поволжья, унифицированную с другими конституциями автономных республик. Такая Конституция была разработана и принята по настоянию центра на III cъезде Советов АССР НП 1 февраля 1926 г. Это было сделано вопреки мнению руководства Немреспублики о том, что в Конституции содержатся явные элементы нарушения принципов автономии. В частности, целый ряд т. н. «общефедеративных» наркоматов СССР (финансов, труда, внутреннеей торговли, рабоче-крестьянской инспекции и др.) получили право бесконтрольной со стороны руководства АССР НП деятельности на территории немецкой автономии.
В целом Конституция АССР немцев Поволжья закрепляла те политические реалии советского государственного устройства, которые сложились на практике к тому времени. Их характерной чертой была жёсткая централизация власти, минимум самодеятельности на местах. По сути дела никакой автономии не было, имело место лишь ограниченное местное самоуправление. Многие важнейшие вопросы хозяйственной, социальной, политической и культурной жизни Немреспублики решались за её пределами, в Москве. Руководители АССР НП должны были лишь исполнять директивы и указания, поступавшие сверху. Однако этот «советский» тип автономии в то время рассматривался в качестве важнейшей формы самоопределения народов России, имевшей целью «укрепление диктатуры пролетариата и интернационального единства народов нашей страны».
Дальнейшее развитие событий показало, что Конституция АССР НП так и не стала действующим документом. Об этом красноречиво свидетельствует Докладная записка бюро обкома ВКП(б) АССР НП в Политбюро ЦК ВКП(б) 15 мая 1928, т. е. спустя два с лишним года после т. н. «принятия» Конституции АССР НП. В записке, в частности, говорится: «Участь этой полуконституции-полупроекта (ибо она принята нами, но не утверждена Всероссийским съездом Советов) нам неизвестна. Юристы ли должны её дальше терзать, канцелярские ли могильщики похоронили её, не знаем…»
Последовавшие вскоре бурные события, связанные с ликвидацией нэпа и переходом к форсированному «наступлению социализма по всему фронту», окончательно похоронили конституционный вопрос в АССР НП. Таким образом, Конституция АССР НП 1926 г. оказалась конституцией-призраком. Она не смогла дать многонациональному населению автономной республики даже тех ограниченных прав, которые провозглашала. С учётом того, что аналогичная ситуация с конституциями сложилась и во всех других автономных республиках РСФСР, можно говорить об этом явлении как о характерной черте практической национальной политики советского руководства в 1920-е годы.
Если немецкое население Поволжья, в подавляющем своём большинстве оказавшееся в составе АССР немцев Поволжья, попало, таким образом, под полный контроль большевистской власти, то с немцами других регионов страны ситуация оказалась более сложной. Немцы Украины, Кавказа, Сибири и других регионов достаточно неприязненно относились к попыткам новой власти вмешиваться в их повседневную жизнь, насаждать среди них коммунистическую идеологию. Их связь с заграничными центрами содействия, глубокая религиозность вызывали опасение в советском руководстве и расценивались как проявление «чуждой идеологии».
В ноябре 1922 г. представителями немецких национальных организаций ряда регионов была предпринята попытка провести Всероссийский съезд немецких колонистов. Цель съезда: выработать общую позицию и действия по сохранению своей этничности, меры по сохранению традиционной системы хозяйствования, национальной культуры. Однако секретариат ЦК РКП(б) запретил проведение съезда. Его организаторы подверглись преследованиям. Отделу пропаганды и агитации ЦК РКП(б) было поручено усилить агитационно-пропагандистскую работу в среде немецких крестьян и добиться ослабления влияния существующих немецких национальных объединений. Вся эта работа проводилась специальными структурами органов власти различных уровней. В губерниях и уездах, в появившихся позднее вместо них краях, округах и районах в исполнительных комитетах соответствующих Советов в составе организационных отделов функционировали подотделы национальных меньшинств, включавшие в себя немецкие секции. Эти секции курировались Центральным Бюро немецких секций при ЦК РКП(б). Такая система воздействия на немецкое население была малоэффективной, особенно на фоне постоянных ущемлений прав немцев в различных сферах общественной жизни, осуществлявшихся местными органами власти. Игнорировались национально-культурные, религиозные и другие нужды немцев. Рост недовольства немецкого населения наглядно проявлялся в усилении эмиграционных настроений.
Начиная с 1924 г., советское руководство приступило к созданию, наряду с союзными и автономными республиками, автономными областями и округами, и более мелких национально-территориальных образований: национальных районов и сельсоветов. В течение 1920-х гг. в СССР было образовано 250 национальных районов и 5300 национальных сельсоветов. Среди них были и немецкие. Они создавались в местах компактного проживания немецкого населения.
В Украине решение о создании немецких административных районов было принято 18 апреля 1924 г. на заседании Политбюро ЦК КП(б) Украины. Выступавший на заседании представитель Центрального бюро немецких секций при ЦК КП(б)У заявил, что выделение бывших немецких колоний в самостоятельные районы «приведёт ко всесторонней советизации немецкого села, с одной стороны, и ликвидирует эмиграционное настроение среди немцев-колонистов, с другой». У местных большевистских властей были основания для беспокойства в отношении немцев. По данным переписи 1926 г. в Украине проживало 385,5 тыс. немцев, из них 6,8 % в городах, остальные – в сёлах. Это составляло 40 % всего немецкого населения СССР. Немецкие колонии располагались фактически во всех губерниях республики, но особенно много их было в Причерноморье и на Волыни. Всего же в тот период в Украине было 857 немецких колоний и 134 хутора.
К концу 1927 г. в Украине в местах компактного проживания немцев было создано 7 немецких районов: Высокопольский, Гросс-Либентальский, Люксембургский, Молочанский, Карл-Либкнехтовский, Пришибский и Фридрих-Энгельсский. Одновременно с созданием немецких районов происходило образование немецких сельсоветов в украинских районах. Их количество с каждым годом росло. Если в 1925 г. таких сельсоветов было 98, то в 1926 г. – 221, а в 1927 г. – 237.
В Российской Федерации также было создано несколько немецких национальных районов и десятки немецких сельсоветов.
В Северо-Кавказском крае в течение 1924 – 1925 гг. было создано 25 немецких сельских советов, в том числе: в Терском округе – 12; Армавирском – 8; Ставропольском – 4; Таганрогском – 3; в Донском, Сальском округах и в Кабардино-Балкарии – по 2; в Донецком и Черноморском округах – по одному. В начале 1928 года в Армавирском округе был создан Ванновский немецкий национальный район. В него вошли 5 немецких сёл. Ванновская (Эйгенфельд) стала районным центром. По численности населения район был небольшим (18,5 тыс. человек). Немцы в районе составляли 47,2 %. Существовал и проект создания немецкого района в Терском округе. В него предполагалось включить 7 немецких и 4 русских села. Однако из-за большой разбросанности немецких сёл по территории округа проект остался неосуществлённым.
В Сибирском крае в 1924 – 1925 гг. было создано 56 немецких и 30 смешанных немецко-русских сельских советов. Основная их часть функционировали в местах компактного проживания немцев в Славгородском и Омском округах.
4 июля 1927 г. ЦИК РСФСР принял решение о создании немецкого района в Славгородском округе Сибирского края с центром в селе Гальбштадт (на территории современного Алтайского края). Этому решению предшествовала напряжённая борьба коммунистов с местными структурами Всероссийского меннонитского сельскохозяйственного союза, имевшими в регионе серьёзное влияние на местных крестьян-меннонитов, составлявших значительное большинство немецкого населения. Немецкий район был создан именно как альтернатива деятельности этого общества, после чего само общество было поставлено в такие условия, что вынуждено было свернуть всю свою работу. Кроме того, как и в Украине, создание района преследовало цель советизировать немецкое население, ликвидировать эмиграционные настроения. В состав района вошло 58 сёл, из которых 56 были немецкими. Немцы составляли 96 % населения района. Однако подавляющее их большинство встретили создание национального района без энтузиазма. Во-первых, они принадлежали к разным религиозным конфессиям (меннониты, лютеране, католики), отношения между которыми отличались определёнными противоречиями. Во-вторых, больше всего они боялись прихода к власти местных коммунистов-немцев, нрав которых хорошо знали ещё со времён продразвёрстки. Тем не менее, немецкий район на Алтае начал функционировать.
На два года позднее, чем в Сибири и в Украине, в сентябре 1930 г. был создан Биюк-Онларский немецкий национальный район в Крыму. Он включал 242 населённых пункта. Районным центром стал посёлок Биюк-Онлар. Из 36,7 тыс. человек населения района немцы составляли – 42 %. В отличие от немецких районов, описанных выше, этот район имел некоторые особенности в своём образовании. Он был создан на несколько лет позднее – в самый разгар коллективизации. Создание района преследовало цель перебороть эмиграционные настроения населения и облегчить коллективизацию немецких хозяйств. В 1935 г. из Биюк-Онларского района был выделен ещё один немецкий район – Тельмановский с центром в посёлке Курман. Немцы составляли половину его 28-тысячного населения.
Ещё один национальный район – Кичкасский - существовал в Оренбуржье. Как и немецкий район в Крыму, он был создан в 1930 году, причины лежавшие в основе его создания были теми же самыми. Вначале, несколько лет он существовал как немецкий подрайон Покровского района Оренбургского округа Средне-Волжского края и лишь в 1934 г. выделился в самостоятельный район. В Кичкасском районе проживало 5,8 тыс. немцев. Его административными центрами в разное время были сёла Кичкасс и Претория.
Два немецких сельских совета были образованы в 1920-е годы под Ленинградом.
В местах компактного проживания немцев в Казахстане и Средней Азии (Туркестане) также образовывались их национально-территориальные образования низших ступеней. В Киргизской АССР 6 национальных сельсоветов были созданы в Таласской долине и 1 – в Чуйской. Немецкие сельсоветы Таласской долины объединили в Ленинскую немецкую волость с центром в селе Орловка. Волость, однако, просуществовала недолго и была ликвидирована в связи с реформой административно-территориального деления. В Казахской АССР в октябре 1927 г. существовало 42 немецких сельсовета, разбросанных по всей обширной территории этой республики.
Люксембургский немецкий район был создан в Грузии. Там же, а также в Азербайджане существовали немецкие национальные сельсоветы.
Наряду с созданием национально-территориальных образований на территории бывшей России, большевистское руководство СССР проводило в них в так называемую политику «коренизации», то есть политику укрепления положения титульного народа («коренной нации») во всех сферах общественной жизни. На практике это выразилось в попытках усиления роли языка «коренной нации», прежде всего, в делопроизводстве, стимулировании кадров «коренной» национальности, в развитии образования и культуры «коренной нации» на «социалистических» началах. Поскольку немцы в СССР считались «образованной и культурной нацией», то в Республике немцев Поволжья, в немецких районах и сельсоветах «коренизация» носила характер политико-административной кампании, направленной на усиление роли немецкого языка. Кроме того, она стимулировала формирование кадрового состава партийных, советских и хозяйственных учреждений из немцев, а также из людей других национальностей, владевших языком немецкого населения.
В АССР немцев Поволжья начало политики «коренизации» было положено спустя несколько месяцев после её преобразования из области в республику. 19 мая 1924 г. 2-я сессия ЦИК АССР НП приняла «Инструкцию по введению национального языка в АССР НП». Инструкция вводилась «в целях приспособления аппарата АССР НП к быту населения и привлечения последнего к активному строительству и в целях популярности и доступности населению декретов и кодексов, издаваемых советской властью».
Инструкция предписывала проведение следующих мероприятий: все сёла и кантоны, имевшие двойное - русское и немецкое наименования, должны были до 1 августа 1924 перейти на «национальное наименование», т. е., если большинство населения села или кантона составляли немцы - за этими сёлами и кантонами закреплялись немецкие наименования. Кроме того, в этот же срок разрешалось ходатайствовать о переименовании сёл на новые «революционные» названия; все печати, штампы и вывески в немецких и смешанных русско-немецких кантонах и сёлах должны были иметь надписи на двух языках: немецком и русском, в украинских сёлах - на украинском и русском языках, в русских кантонах и сёлах - только на одном русском языке; на двух языках - немецком и русском надлежало изготовлять все удостоверения, мандаты, дипломы, аттестаты и др. документы, имевшие республиканское значение, а также объявлять устно или в печати официальные приказы, постановления, инструкции, объявления и т. п., исходившие от республиканских органов власти; ведение делопроизводства в кантонах и сёлах предполагалось осуществлять на языке народа, составлявшего там большинство, если этот язык являлся одним из государственных языков АССР НП (немецкий, русский и украинский). В сёлах с местным языком, не являвшимся одним из государственных (татарский, казахский, эстонский и др.), делопроизводство на местном языке разрешалось вести только для «внутреннего употребления». Для общения таких сёл с кантональными и республиканскими органами власти, а также с другими сёлами необходимо было пользоваться каким-либо государственным языком. Разнонациональные кантоны и сёла общались между собой на русском языке. Кантональным учреждениям разрешалось вести переписку с республиканскими учреждениями на языке, применяемом в кантоне.
Центральные учреждения АССР НП своё внутреннее делопроизводство могли вести на русском языке, однако ответы на запросы мест и частных лиц должны были давать на языке запроса. Переписка с немецкоязычными кантонами велась только на немецком языке. Документы и дела ЦИК и Совнаркома АССР НП оформлялись на немецком и русском языках; государственные органы АССР НП должны были «стремиться к наибольшему привлечению на службу лиц, владеющих немецким, а там, где следует, - и украинским языками». С этой целью надлежало командировать «трудящуюся молодёжь» из немцев и украинцев в учебные заведения, при всех республиканских и кантональных учреждениях организовать «курсы-кружки» по обучению немецкому и украинскому языкам; во всех школах Немреспублики преподавание надлежало вести на языке «соответствующей национальности», причём в немецких и украинских школах русский язык должен был стать обязательной дисциплиной, в русских и украинских школах повышенного типа обязательным предметом становился немецкий язык; всем учреждениям государственного аппарата Республики немцев Поволжья предписывалось «немедленно обеспечить широким массам населения возможность переговоров... на местных языках (немецком, украинском и русском)».
Для реализации Инструкции по введению национального языка в АССР НП создавались соответствующие комиссии в республиканском центре Покровске и кантональных административных центрах в составе соответственно председателя ЦИКа и председателей кантисполкомов, наркома просвещения и заведующих кантональными отделами народного образования, представителей республиканских и кантональных партийных и профсоюзных органов. На комиссии возлагались функции по контролю за проведением в жизнь Инструкции государственными учреждениями всех уровней. Кроме того, вводилась система регулярных отчётов нижестоящих госучреждений перед вышестоящими о выполнении политики «коренизации». При необходимости предполагалось проводить «очистку учреждений Республики от элемента, затрудняющего проведение настоящей Инструкции и вообще шовинистически настроенного (без различия национальностей)». Все мероприятия по «коренизации» намечалось выполнить к 1 января 1926 г.
Партийно-советскому руководству союзных и автономных республик, губерний, краёв и областей, в составе которых имелись немецкие районы и сельсоветы предписывалось проводить там аналогичные меры по «коренизации».
Как показала практика, реализовать задуманную политику «коренизации» в Немреспублике и немецких районах, не говоря уж о сельсоветах, оказалось делом весьма сложным, а подчас и нереальным. Причём наибольшее противодействие политике «коренизации» оказывалось в верхних эшелонах местного управленческого аппарата.
Спустя два с лишним года, 13 июля 1926 г., т. е. на 6 месяцев позже срока окончания «коренизации», намечавшегося в приведённой выше Инструкции, состоялось заседание бюро обкома ВКП(б) АССР НП, рассмотревшее вопрос «Об итогах национализации соваппарата». Отмечались очень скромные успехи «коренизации»: на немецкий язык делопроизводство было переведено только в четырёх кантонах, в орготделе ЦИКа и частично в ведомстве юстиции. Бюро вынуждено было констатировать «невнимательное отношение большинства центральных учреждений к проведению немецкого языка, вследствие чего в значительной степени ослабляется темп коренизации нижестоящих органов». Отметив «политическое значение» коренизации, «обусловливающей привлечение широких масс к непосредственному участию в политической и общественной жизни», бюро обкома потребовало принять «энергичные меры» к выполнению намеченных ранее планов «коренизации».
Однако в серьёзную проблему превратился и процесс «коренизации» самого партийного аппарата, поскольку в нём значительное количество партийных функционеров всех уровней не являлись немцами, не знали немецкого языка и, в силу своей малограмотности, невысоких способностей, а подчас и отсутствия желания, эти люди не смогли в указанные сроки изучить немецкий язык.
Довольно основательно итоги «коренизации» в АССР НП были проанализированы на майском (1927 г.) пленуме обкома ВКП(б). Не называя вещи своими именами, пленум вынужден был всё же констатировать провал политики "коренизации". Даже за три с лишним года не удалось сделать и половины того, что намечалось сделать за два года. Достижения «коренизации» были весьма незначительны. Удалось осуществить преподавание на немецком языке в немецких сёлах во всех начальных школах, всего в 9 семи- и девятилетних школах, в нескольких техникумах, изготовить и внедрить в делопроизводство бланки, штампы, печати с немецкими и русскими надписями, издать несколько раз на немецком языке, начиная с 1926 г., постановления сессий ЦИКа и съездов Советов, некоторые другие руководящие документы, полностью «оформить» немецкие наименования населённых пунктов.
В то же время практически ни один из кантонов, где это положено было сделать, не смог перевести на немецкий язык делопроизводство своих партийных, советских, профсоюзных, комсомольских, хозяйственных и др. учреждений. А в таких кантонах, как Зельманский, Бальцерский, Палласовский, Фёдоровский, Краснокутский, отмечалось «почти полное отсутствие перехода к немецкому языку в делопроизводстве».
Резкой критике был подвергнут наркомат просвещения АССР НП за «полное отсутствие организации» курсов по подготовке и переподготовке работников по немецкому делопроизводству и изучению немецкого языка вообще. Отмечались также большой недостаток немецкой литературы и «нежизненность комиссий по введению национального языка».
Оценивая причины неудач в «коренизации», обком ВКП(б) Немреспублики сослался на ряд объективных трудностей и собственные ошибки. В качестве объективных трудностей были названы: неурожай 1924 г. и его последствия, потребовавшие отвлечения многих сил; отсутствие необходимого количества финансовых средств, ввиду неутверждения центром представленной ему сметы на проведение «коренизации». Своими ошибками обком назвал: отсутствие достаточной плановости, системы и решительности в работе; слишком одностороннюю установку на госаппарат, при этом оставлены почти без внимания хозяйственные, кооперативные и общественные организации; непринятие мер к тому, чтобы преодолеть безинициативность со стороны только что названных организаций, «частично явное нежелание и сопротивление не только всего аппарата того или иного учреждения, но и самого руководителя последнего всяким начинаниям по проведению инструкции».
Последнее, наряду с объективными трудностями, видимо, было одной из основных причин провала «коренизации». Сформировавшийся к концу 1920-х гг. интернациональный бюрократический аппарат в партийных, советских и др. органах, ведомствах и учреждениях был вполне доволен своим положением, создав себе определённый комфорт. Требования «коренизации» заставляли его предпринимать усилия в направлении, не сулившем никаких конкретных выгод и, следовательно, создавали дискомфортное положение. Поэтому и существовало скрытое сопротивление «коренизации» не только со стороны русскоязычных бюрократов, но и чиновников-немцев.
Майский пленум немобкома ВКП(б) потребовал «впредь более решительно и плавно проводить коренизацию учреждений и организаций нашей республики, обращая при этом особое внимание на подтягивание отстающих...». Пленум принял постановление, в котором уточнил и развил в сторону ужесточения ряд положений инструкции по «коренизации» 1924 г. В частности, в постановлении содержались требования вроде следующих: «считать знание немецкого языка сотрудниками учреждений обязательным», «обязать партийцев-активистов русской национальности, работающих в центральных учреждениях и в немецких и смешанных кантонах, в течение полутора лет изучить немецкий язык» и т. п.
После майского пленума обкома ВКП(б) АССР НП при проведении политики «коренизации» существенно усилились элементы администрирования, т. н. «перегибы». Это привело к обострению отношений между немцами и русскими в некоторых республиканских и кантональных организациях и учреждениях. Так, например, бюро обкома партии вынуждено было рассматривать вопрос о проявлении национального антагонизма между немцами и русскими в Старо-Полтавской кантональной парторганизации. В этом, практически на сто процентов русском кантоне пытались насаждать силовыми методами изучение немецкого языка. Серьёзный конфликт на национальной почте в связи с «коренизацией» произошёл в наркомате земледелия.
Ужесточение политики «коренизации», как видим, вело к обострению межнациональных отношений и в то же время каких-то ощутимых результатов не давало. В 1927 г. ЦИК АССР НП дважды: 27 мая и 10 октября принимал суровые постановления, требовавшие составлять во всех госучреждениях специальные календарные планы по выполнению мероприятий «коренизации», однако и это не помогло. В марте 1928 г. бюро немобкома в очередной раз произведя проверку выполнения директив по «коренизации» в наркоматах АССР НП, вновь пришло к неутешительным выводам: несмотря на некоторый сдвиг, в целом программа «коренизации» выполняется с большими отставаниями и крайне неорганизованно. Отмечались равнодушие, пассивность сотрудников наркоматов, непосещение ими кружков по изучению и совершенствованию немецкого языка, «отсутствие достаточно серьёзной постановки вопроса как со стороны партячеек, профсоюзных органов, так и со стороны самих руководителей наркоматов...» Бюро обкома потребовало выполнения постановлений ЦИКа АСС НП 1927 г. и решило «в целях наилучшего обслуживания населения на национальном языке держать курс на замену инспекторов, не знающих немецкого языка, - работниками, знающими и немецкий, и русский язык». Однако в условиях острейшего дефицита подготовленных кадров это решение оставалось практически невыполнимым.
В целом в АССР немцев Поволжья политика «коренизации», наряду с хозяйственно-политическими мероприятиями и, прежде всего, хлебозаготовками, с политикой усиления командно-административных методов управления во всех сферах общественной жизни, к концу 1920-х гг. привела к определённому ухудшению межнациональных отношений. На бытовом уровне значительно вырос русский национализм, явившийся своеобразной реакцией русского населения на проводившиеся в Немреспублике кампании.
В немецких районах и сельсоветах других регионов СССР проблемы политики «коренизации» не достигали такой остроты, поскольку в целом эта кампания там была пущена на самотёк. Тем не менее, к концу 1920-х гг. делопроизводство многих районов и сельсоветов было переведено на немецкий язык, либо осуществлялось одновременно на двух языках – русском и немецком. Постепенно формировались местная партийно-советская номенклатура из немцев.
С отказом от политики нэпа и началом «великого перелома» и без того вяло проводившаяся кампания «коренизации» быстро затухла.